War-related public campaigns in Russia outside the anti-war narrative
Mentor
Sasha Kappinen is a sociologist and a cultural anthropologist, a researcher with Public Sociology Laboratory. She graduated from Higher School of Economics. Her research is focused on de-politization, post-socialism, anthropology of morality and ethics, perception of the war in Ukraine. Sasha is an experienced field researcher. Over the last decade, she has participated in ethnographic research across different regions of Russia.
Project description
English version
Since the onset of Russia’s full-scale invasion of Ukraine, the Laboratory of Public Sociology (PS Lab) has been researching the response to this event in Russian society using qualitative methods, including in-depth interviews, focus groups, and ethnography. The findings indicate that over the past two years, the most radical changes in the perception of the war by Russian residents occurred in the first days and weeks following its outbreak. Subsequently, the dominant attitude in society became the justification of military aggression and its non-ideological, apolitical support. The key characteristic of such support, as it appears from dynamic observations made by PS Lab, is its paradoxical stability.
Despite an aggravating attitude towards specific aspects of the war, marked by increased personal risks and expenditures following the announcement of “partial” mobilization and the spread of hostilities to Russian territories, as well as a negative assessment of the conflict’s prospects, many of our informants persist in justifying the war. They provide rational explanations for its initiation and continuation while maintaining general loyalty to the current Russian government. Despite growing discontent with the consequences of the “special military operation” and even disillusionment with its officially stated objectives, those who passively endorse the war do not transition into outright opponents. At least, this dissatisfaction does not translate into an anti-war stance as articulated in liberal opposition media discourse. Such a stance typically condemns the war as criminal, holds the nation’s leadership accountable, and demands the immediate withdrawal of troops from Ukraine without seeking to retain occupied territories. These insights, derived from qualitative data analysis, find quantitative validation. According to survey data monitored by the Chronicles project, while the “core support for the war” has diminished by half over the past year, the “core supporters of an early cessation of the conflict, even if it entails defeat,” have remained constant.
However, throughout Russian society, there is a growing sense of exhaustion from the ongoing conflict, coupled with a stronger desire for a quick resolution. Participant observation, conducted by PS Lab members across various Russian regions in the fall of 2023, showed that even among those who do not oppose the war outright, critical discussions about the situation are prevalent, often accompanied by complaints against the authorities. Moreover, as the conflict entered its second year, there was a noticeable coming together among those directly impacted within Russia. This includes relatives of the mobilized, stationed indefinitely in the “special military operation” zone, and residents of Russian territories bordering Ukraine, who face regular shelling. These groups have started to voice collective demands to the government, hoping to bring attention to their plight from both officials and society.
In the latter case, this consolidation was of a situational nature, demonstrated by flash mobs on social networks of official Russian TV Channel One, employing hashtags such as #BelgorodisRussia and #ShebekinoisRussia. However, in the former case, it led to the emergence of a fully-fledged social movement known as the “Way Home.”
How is criticism of war and the state structured beyond the confines of the anti-war narrative and opposition agenda? What delineates the boundaries of such criticism, specifically under what circumstances do individuals transition from critical discourse to justification of various aspects of the war? How does the perception of war among apolitical Russians evolve (or remain static) when they personally experience its negative impact? What demands do individuals who do not overtly oppose the war present to the authorities, and through what means do they seek to attract attention to these demands in the public domain? How do they establish channels of communication with the authorities, and what state-society relations’ model lies behind their interactions? Does collective action lead to the politicization of apolitical Russians, and if so, how can we evidence this transformation? What level of protest potential is inherent in such collective activity?
To address these inquiries within the Laboratory for student interns, I propose the following activities:
– Engage with anonymized transcripts of interviews conducted with participants of the “Way Home” movement, which were collected by the Laboratory of Public Sociology during the winter of 2024. This involvement will take the form of joint data sessions and independent text processing utilizing discourse analysis methodology.
– Undertake online ethnography to construct a comprehensive data corpus concerning public engagement and communication among Russians negatively affected by the war. This will involve:
- Gathering materials from the social networks of the movement advocating for the return of mobilized people from the frontlines.
- Monitoring public online groups in social networks situated in border settlements affected by shelling, such as Belgorod, Shebekino, Grayvoron, and others.
The online ethnography approach encompasses not only the collection and organization of digital data but also regular observations of public activity within two above-mentioned social groups over a six-month period. Additionally, it entails direct interaction with subscribers through chats and comments on posts, as well as maintaining a field diary to document insights and observations.
Russian version
С первых дней полномасштабного вторжения России в Украину Лаборатория Публичной Социологии изучает реакцию на это событие в российском обществе с помощью качественных методов: глубинных интервью, фокус-групп и этнографии. Результаты этих исследований показывают, что за прошедшие два года наиболее радикальные изменения в восприятии войны жителями России происходили в первые дни и недели после ее начала, после чего доминирующей в обществе стала установка на оправдание военной агрессии и ее неидеологическая, аполитичная поддержка. Ключевой характеристикой такой поддержки, как следует из наших наблюдений в динамике, является ее парадоксальная устойчивость.
Несмотря на изменение отношения к конкретным проявлениям войны в худшую сторону, возрастающие личные риски и издержки (после объявления «частичной» мобилизации и распространения военных действий на российские территории) и негативную оценку перспектив этого военного противостояния, многие информанты не перестают оправдывать войну, находить рациональные объяснения ее началу и продолжению и остаются в целом лояльными действующей власти. Накапливающееся недовольство последствиями «специальной военной операции» и даже разочарование в ее изначально заявленных целях не превращают аполитичных сторонников войны в ее полноценных противников. По крайней мере, это недовольство не трансформируется в антивоенную позицию в том виде, в котором она существует либерально-оппозиционном медиа-дискурсе, подразумевающем интерпретацию войны как преступной, привлечение к ответственности за это преступление руководство страны и немедленный вывод войск из Украины без удержания захваченных территорий. Эти наблюдения, сделанные на основании качественных данных, подтверждаются количественно: так, согласно результатам опросного мониторинга, осуществляемого проектом «Хроники», в то время как «ядро поддержки войны» за последний год сократилось вдвое, «ядро сторонников скорейшего завершения войны даже через поражение» не изменилось.
Тем не менее, в российском обществе в целом растет усталость от войны, крепнет желание ее скорейшего окончания. Включенное наблюдение, проведенное мной и моими коллегами в нескольких российских регионах осенью 2023 года, продемонстрировало, что на бытовом уровне в обсуждении темы войны ее «не-противниками» преобладают критические высказывания и оценки происходящего, звучат частые претензии в адрес власти. Кроме того, на излете второго года войны в публичном пространстве происходит консолидация людей, непосредственно затронутых войной и несущих личные потери от боевых действий внутри России – в первую очередь, родственников мобилизованных, бессрочно удерживаемых в зоне «СВО», и жителей приграничных с Украиной российских территорий, подвергающихся регулярным обстрелам – для выражения коллективных требований к государству и попытки привлечь внимание власти и общества к своей ситуации.
Если в случае последних такая консолидация имела ситуативный характер (флешмобы в социальных сетях Первого канала с хэштегами #БелгородэтоРоссия и #ШебекиноэтоРоссия), то в случае первых она привела к появлению полноценного общественного движения («Путь домой»).
Как устроена критика войны и государства за рамками антивоенного нарратива и оппозиционной повестки? Где проходят границы такой критики – то есть, в связи с чем и в каких обстоятельствах люди перестают критиковать различные аспекты войны и начинают ее оправдывать? Как меняется (или не меняется) восприятие войны аполитичными россиянами, когда она затрагивает их лично? Какие требования к властям выдвигают «не-противники» войны и какие инструменты они используют для привлечения внимания к этим требованиям в публичном пространстве? Как они выстраивают коммуникацию с властью, и какая модель отношений государства и общества за ней стоит? Происходят ли процессы политизации аполитичных россиян в результате полученного ими опыта коллективного действия и в чем они выражаются? Каков протестный потенциал такой коллективной активности?
Для поиска ответа на эти вопросы в рамках Лаборатории для студентов-стажеров мы предлагаем следующие типы занятости:
– работа с анонимизированными транскриптами интервью с участницами движения «Путь домой», собранными Лабораторией Публичной Социологии зимой 2024 года, в формате совместных дата-сессий и самостоятельной работы с текстами методом дискурс-анализа;
– онлайн-этнография и формирование корпуса данных о публичной активности и коммуникации россиян, пострадавших от войны, на материалах 1) соцсетей движения родственников мобилизованных, добивающихся возвращения своих мужчин с фронта, 2) городских пабликах приграничных населенных пунктов, пострадавших от обстрелов (напр., Белгород, Шебекино, Грайворон и т.д.). Метод онлайн-этнографии предполагает не только сбор и систематизацию цифровых данных, но и регулярные наблюдения за публичной активностью в этих двух социальных группах в течение полугода, а также непосредственное вовлечение в коммуникацию с подписчиками пабликов в чатах и в комментариях к постам и ведение полевого дневника.
Intern Workload
Approximately 8 hours per week
Intern Requirements
Student level requirement: master’s student, PhD student
Language requirements: Russian С1 or higher
Internship applications to this laboratory can be submitted in English or Russian.