Одна из главных целей фонда Бориса Немцова — создание международного сообщества людей, которые разделяют идеи о важности свободы слова, недопустимости политических репрессий и любых случаев нарушений прав человека. Прямо сейчас в этом сообществе находятся сотни человек со всего мира: это журналисты, адвокаты, исследователи, преподаватели, переводчики, активисты, научные деятели. Сегодня мы знакомимся с выпускником Летней Школы-2019, которая прошла этим летом в Праге. Даниил Кузнецов создал проект о родной Костромской области, рассказал о том, за что его преследуют силовики, и дал важнейшее определение слову «свобода».
О себе
Я — журналист межрегионального интернет-журнала «7х7». В профессиональном плане я новостник, работаю в «семерке» с 2016 года, не по учебной специальности, но довольно близко к ней. В 2014 году я закончил специалитет по политологии в Ярославле (ЯрГУ). Живу между Ярославлем и своим родным городком в Костромской области — Буй.
О самом важном проекте
Мне надолго запомнились случаи, когда я ходил как репортер встречать из колонии бывшего политзаключенного Ивана Непомнящих и потом его сокамерника Руслана Вахапова (ныне он сам стал правозащитником). Это тот самый момент, про который говорят штампом — «произвело неизгладимое впечатление». Я увидел настоящее счастье в глазах людей, когда воссоединяются члены семьи, когда отцы встречают повзрослевших сыновей. С этих встреч я написал важные для самого себя репортажи.
О проекте по итогам Летней Школы
В качестве выпускной работы Летней Школы я сделал материал про свою родную Костромскую область и ее проблемы. В первую очередь, мне хотелось самому для себя понять, насколько все плохо. Просто я, уехав учиться в другой город, увидел кучу различий между регионами. И до сих пор не понял, почему в одной области есть перспективы, немногим выше уровень жизни, а в соседней все на порядок хуже, хотя столицы регионов ближе всех остальных соседей расположены друг к другу. Разве население отличается в Костроме и Ярославле? Я уже молчу о менталитете. И нефть ни там, ни здесь не добывают. Только Ярославль ближе к Москве и все. Что определяет? различия. Отчасти ответ есть в материале, но он не окончательный.
Я ходил как репортер встречать из колонии бывшего политзаключенного Ивана Непомнящих и потом его сокамерника Руслана Вахапова (ныне он сам стал правозащитником). Это тот самый момент, про который говорят штампом — «произвело неизгладимое впечатление».
Вышел ли этот текст ровно таким, каким я его хотел видеть? Вряд ли какой-то журналист похвастается, что «докрутил» свою статью до самого конца. Всегда какой-то спикер остается недоопрошенным, какой-то факт недоизученным и так далее. Даже к последнему расследованию Голунова его коллеги из других СМИ сумели добавить важные детали, хотя его-то материал был по максимуму полный, как кандидатская диссертация.
За кадром остались несколько моментов из общения с блогером и предпринимателем Андреем Павлюченковым. Он оставил впечатление неисправимого оптимиста, хотя в его фейсбуке часто можно прочесть тексты, между строк которых сквозит тоской. Это стало открытием. Я хочу как-нибудь побывать в его тереме «Асташово» — москвич взял и востановил затерянный в лесу древний купеческий терем, стал принимать гостей, катать туристов по заброшенным деревням на севере Костромской области. Отличный пример, что не все еще потеряно, и перспективы региона в его запущенности.
В стране большая часть населения хочет быть пассивными наблюдателями «над схваткой», как журналисты.
О возбуждении дела за «осуществление деятельности нежелательной организации»
К Открытке я имею мало отношения (сотрудник Центра «Э» нашел Даниила среди контактов в группе «Открытой России», прим.), я был на ее учредительном съезде, но вскоре понял, что мне надо сосредоточиться на работе журналистом, и не быть гражданским активистом. У нас в редакции насколько это возможно стараются разграничить эти две ипостаси. Другое дело, что в стране большая часть населения хочет быть пассивными наблюдателями «над схваткой», как журналисты. Иногда мне кажется, что это слишком благостная позиция для своего времени, в котором хрен знает что творится.
Я полагаю, что эшники хотят наказать меня за слишком активное освещение общественной жизни в Ярославле и копают интернет в поисках чего-то, за что можно формально уцепиться. Не так уж много ярославских журналистов за последний год ходили на все митинги оппозиции, хотя такие мероприятия вроде бы и проводятся для прессы. Был случай, когда сотрудник центра «Э» подходил к молодежи на одном из митингов и пытался с ними заговорить, не представляясь, кто он. Я довольно мягко намекнул молодым людям, что общение с таким дяденькой может быть для них опасно. Тот эшник запомнил меня, я его узнал — он участвовал в моем незаконном задержании прямо в суде, когда выносили приговоры участникам несанкционированного митинга. Я тогда зашел на оглашение одного из решений, какой-то полицейский опер заподозрил, что я снимаю судью скрытой камерой — это мой телефон лежал в потайном кармане куртки с включенным диктофоном. В этом не было ни преступления, ни правонарушения, но от меня потребовали удалить запись, когда полиция и приставы поняли, что их требования незаконны. Для сохранения хорошей мины при плохой игре этот опер решил меня задержать, чтобы узнать, не краденый ли у меня телефон. Казалось бы, на лицо статья УК «воспрепятствование журналистской деятельности», но она работает только когда силовики политически мотивированы.
Я довольно мягко намекнул молодым людям, что общение с таким дяденькой может быть для них опасно. Тот эшник запомнил меня.
Мне грозит штраф, но поскольку силовикам нужно формально отомстить мне, то думаю, что они будут цепляться за какие-нибудь мелочи. Статься 20.33 КоАП может трансформироваться в уголовную, и это уже совсем другой разговор. Что смешно: оперативники центра «Э» через общих знакомых старались передать, что у них-то ничего личного ко мне, это прокуратура обязывает их перелопачивать интернет. А другие общие знакомые наоборот уверены, что именно эшники пытаются пришить мне другие еще более абсурдные обвинения. Но больше всего меня порадовало, что много людей просто предложило мне помощь, это на самом деле очень важно в моей ситуации, когда хотят сделать представителем «нежелательной организации».
Оперативники центра «Э» через общих знакомых старались передать, что у них-то ничего личного ко мне, это прокуратура обязывает их перелопачивать интернет.
Об эмиграции
Надоела паранойя, надоели постоянные выдумки новых запретов, но для меня очень важно, на каком языке говорят окружающие, поэтому эмиграция, конечно, не выход.
О Летней Школе
На Летней Школе был просто топовый набор спикеров, я был на многих мероприятиях для журналистов, но круче состава не встречал. У меня буквально к каждому выступающему были вопросы.
О свободе
Свобода — это когда нет страха, а российское государство только на нем и держится. Это такие глиняные ноги колосса, которые всем кажутся железом.